Eastbook

Несмотря на пятнадцатиградусный мороз и ледяной ветер, десятки жителей городка Хайнувка 24 февраля после обеда выстроились вдоль центральных улиц. Кто-то недовольно качал головой, кто-то с улыбкой снимал видео, кто-то радостно обсуждал, на каком канале ТВ искать свое лицо в вечерних новостях. По улицам города под бело-зелеными флагами Национально-радикального лагеря, c криками «Проклятые солдаты — Хайнувка о вас помнит!» и «На деревьях вместо листьев висеть будут коммунисты» бодро шли участники марша памяти Ромуальда «Бурого» Райса.

«Бурый», бывший солдат Армии Крайовой, осенью 1944 присоединился к партизанам-антикоммунистам на Подляшье. В январе-феврале 1946 отряды Бурого уничтожили три села в районе Бельска-Подляского, в которых проживали преимущественно православные белорусы. Формально Райс наказывал тех, кто сотрудничает с коммунистами. Фактически это была этническая чистка, убийство «чужих», без милосердия к женщинам или детям.

В 2005 году белостокский отдел Института национальной памяти Польши даже провел следствие и пришел к выводу, что в действиях «Бурого» можно найти элементы геноцида и никоим образом нельзя их оправдать борьбой за польское государство. Да, «Бурый» был арестован коммунистами и расстрелян, да, он был польским патриотом, но 79 забранных жизней должны исключить его из пантеона национальных героев.

Так было в начале 2000-х. Сегодня марши памяти «Бурого» собирают сотни участников. «Да, солдаты «Бурого» убивали белорусов, но не за то, что те белорусы, а за то, что предали Польшу, сотрудничая с коммунистами!» — типичное объяснение участников шествия. «Бурый» — один из так называемых «проклятых солдат», участников послевоенного антикоммунистического движения сопротивления. Сегодня в Польше об их подвигах говорят больше, чем об Армии Крайовой (АК). Те, кто считает, что в борьбе за независимость все средства хороши, если и не получают прямую поддержку со стороны власти, то все реже встречаются с официальной критикой.

Проклятые, несокрушимые, отверженные… убийцы?

С термином «проклятые солдаты» проблем возникает не меньше, чем с его наполнением и переводом на другие языки. До того, как словосочетание окончательно сложилось в нынешнем виде, говорили также о «несокрушимых» или «отверженных» борцах, погибших в неравной схватке с коммунизмом.

В 1944 году с приходом Красной армии в Польше было создано просоветское правительство. Подчинявшаяся правительству в Лондоне АК после ухода фронта на запад продолжила борьбу уже с коммунистами. Хоть формально АК прекратила существование в начале 1945 года, часть её солдат продолжила сопротивление. Так возникли вооруженные отряды «проклятых солдат», которые  боролись за освобождение от оккупантов, так как это делала УПА в Украине или партизаны в странах Балтии.

До 1947 во многих регионах Польши царило безвластие, не было понятно, утвердятся ли в стране коммунисты. С одной стороны, это давало «проклятым» поле для борьбы, с другой — их формирования, в отличие от АК, были разрознены и не подчинялись центральному командованию. После шести лет войны уставшие и озлобленные партизаны нередко устраивали самосуды, в том числе над представителями других этнических групп. Кроме важного вклада в борьбу за польскую независимость, на совести «проклятых» — кровь гражданского украинского, еврейского или белорусского населения.

После окончательной победы коммунистов начался суд над теми польскими «лесными братьями», которым не удалось сбежать на Запад. Приговоры — лагеря, заключения и смертная казнь — выдавали часто необразованные «прокуроры» специально сформированных «военных районных судов». В течение нескольких десятилетий «народной Польши» память о «проклятых» была предана забвению.

Ситуация стала меняться в начале 1990-х. «Проклятые солдаты» стали важной темой публичных дискуссий: защитники возносили до небес деятельность Витольда Пилецкого, бывшего капитана польской кавалерии, противника любых тоталитарных идеологий, который в концлагере Аушвиц организовал вооруженное подполье и планировал восстание; критики же делали акцент на биографиях упомянутого «Бурого» или Юзефа Курася «Огня». Именно по приказу последнего на юге Польши убивали словаков и евреев. Стоит отметить, что в последние годы такая двойственность культа «проклятых» хорошо вписалась в общую поляризацию польского общества.

Почти День независимости

Идея установления отдельного дня памяти «проклятых» появилась в начале 2000-х. В 2009 году соответствующую просьбу в Сейм направили несколько организаций ветеранов, а через год проект закона подготовила Канцелярия президента Леха Качиньского. После катастрофы президентского самолета под Смоленском в 2010 году, проектом занялся новый глава государства Бронислав Коморовский. В результате, 4 февраля 2011 Сейм поддержал идею создания Национального дня памяти проклятых солдат. Хоть в самом законе нет объяснения, почему памятной датой выбрали 1 марта, считается, что это идея бывшего директора ИНП Януша Куртыки — он вспоминал о 1 марта 1951, когда функционеры Управления безопасности расстреляли в варшавской тюрьме на улице Раковецкой (Мокотув) семерых членов антикоммунистического отряда «Свобода и независимость».

Что примечательно, именно 1 марта 1945 года «проклятые солдаты» нерасформированного подразделения АК начали резню украинского мирного населения Павлокомы — сейчас село стало символом мученичества украинцев Польши.

При Коморовском День памяти «проклятых» солдат сводился преимущественно к возложению цветов к могиле неизвестного солдата в Варшаве и вручению орденов семьям убитых коммунистами бойцов. С приходом к власти партии «Право и справедливость» («ПиС») наград и речей оказалось недостаточно. С 2016 года 1 марта превратилось в Польше в одну из главных дат патриотического календаря, на уровне с Днем независимости и годовщиной начала Варшавского восстания. Как написал публицист портала ОКО.press Даниэль Флис: «Политики «ПиС» видят в «проклятых» солдатах своих протопластов и образец патриотического поведения. Патриотизм же они воспринимают как смесь антикоммунизма и католической веры».

Стоит добавить, что Министерство культуры одобрило уже три проекта музеев «проклятых», а Минобороны решило, что их история должна занять особое место на курсах подготовки бойцов войск территориальной обороны — флагманского проекта ведомства. Выступления 1 марта для президента и премьера стали почти программными.

Ультраправые на марше и партия власти

В этом году варшавский марш памяти «проклятых солдат», уже традиционно организованный польскими националистами, прошел от упомянутой тюрьмы на улице Раковецкой через весь центр столицы. 1 марта, 18:00 — молодые мужчины в тяжелых ботинках с горящими бумажными факелами формируют колонну. Шесть вечера — время «Ч», до 17:59 в том же месте проходила демонстрация антифашистов. Люди с плакатами «Не каждый герой был «проклятым», не каждый «проклятый» был героем» пробуют задержать шествие на какое-то время, но их попытки пресекает полиция.

В отличие от партии власти, националисты не прикрывают полюбившийся им культ «проклятых» Витольдом Пилецким. Хоть в колонне не всегда видно, какие портреты и символику несут участники, в прессу просачивается информация о запрещенной символике. Марш сопровождается речевками «Бурый, Бурый — наш герой», «Смерть врагам родины». Ты с нами или против нас — для польских ультраправых ценны не все, а именно те «проклятые», для которых цель оправдывала средства.

Несмотря на законные основания, ни в этот раз, ни в предыдущие, полиция не вмешивалась в марш националистов. Так было и со скандальным Маршем независимости в 2017, когда по всем западным СМИ прокатились фото марширующих Варшавой ультраправых с кельтскими крестами.

Как и несколько месяцев тому, «ПиС» начинает оправдывать «патриотов». Рейтинги партии власти высоки, поэтому она боится только конкуренции справа. Ведь среди праворадикальных организаций немало критиков действующей власти.

Большая политика в маленьком городе

Если варшавяне наблюдают за очередным шествием с выдержкой опытных театралов, которых не каждая пьеса проберет, то для 22-тысячной Хайнувки марш памяти Райса «Бурого» — одно из событий года. Последнее февральское шествие собрало около 100—200 участников, преимущественно 20—30-летних мужчин, густо обвешенных ультраправой символикой. По словам наблюдавших жителей городка, местных среди марширующих было меньше половины.

В начале марша Томаш Калиновский из Национально-радикального лагеря охотно рассказывал СМИ, что это шествие патриотов, и что Бурый — такой же герой, как и остальные «проклятые» солдаты. Про убийства белорусов он знает, но не согласен, что это этническая чистка. Лес рубят, щепки летят. В истории «проклятых» нет места нюансам, есть только чести и славе.

Представитель организаторов несколько раз повторил в мегафон, чтобы участники «не поддавались на провокации». Действительно, часовой марш прошел без факелов, столкновений с полицией или контрманифестантами. Вооружившись плакатами «Стоп фашизму!» марширующих в конце маршрута поджидали несколько десятков активистов движения «Граждане Польши». Хоть контрманифестация проходила спокойно, полиция в конце задержала 6 активистов за отказ показать стражам порядка удостоверение личности.

Местные жители наблюдали за маршем с нескрываемым интересом — не каждый день твой город показывают по всем телеканалам. В маленькой Хайнувке резко бросалось в глаза, что количество полиции и журналистов было близко к количеству марширующих. Причем освещать события в тот день на Подляшье съехались не только корреспонденты польских телеканалов, но десяток заграничных журналистов. Люди постарше не скрывали эмоций: громко говорили, что марш Хайнувке не нужен, что такие мероприятия только ссорят поляков с белорусами, молодежь наоборот поддерживала «движ» — раз ходят, значит в этом есть смысл.

Рыцари не без упрека

Историк Петр Зыхович считает, что «проклятые солдаты» – это хорошая иллюстрация того, что историю в Польше пишут по образцу вестерна: или хорошие ковбои, или злые индейцы.

«Гордость за поступки абсолютного большинства «проклятых солдат» не может означать, что ради красивой легенды патриотичный ластик сотрет те неудобные эпизоды, которые не подходят под глазированную версию истории», — подчеркнул он в разговоре с Конрадом Пясецким в «Radio ZET» 2 марта. Позицию Зыховича разделяют многие ученые и публицисты, однако на официальных мероприятиях и дальше звучат фразы о рыцарях без страха и упрека.

Отчаянные борцы с коммунизмом, в покинутой западными союзниками послевоенной Польше, для которых независимость родины была превыше всего — «проклятые солдаты» идеально вписываются в историческую политику нынешних польских властей. Критичная оценка их культа со стороны некоторых политиков оппозиции умело используется правыми и общественными СМИ, чтобы дополнить образ «предателей родины», которые мало того что призывают наладить отношения с Берлином и Брюсселем, так еще и не хотят воздать дань уважения героям.

Что показательно, примерно в том же (в некритичной героизации вооруженной формации без рефлексии над ее преступлениями) Варшава сегодня обвиняет Киев в контексте закона О борцах за независимость и переименования улиц в честь Степана Бандеры и Романа Шухевича. К тому же, украинские аргументы об отчаянной борьбе с двумя тоталитаризмами за свободу для большинства поляков неубедительны.

Посмотреть в глаза участникам марша в Хайнувке приходили местные белорусы, потомки тех, в чьей смерти повинен «Бурый». Сначала громко возмущались, затем начали выкрикивать в сторону марширующих: «Кого вы славите? Убийцу!», «Пусть вся Польша узнает — «Бурый» не герой». На реплику пожилого белоруса: «Что вы делаете, вы же истории не знаете», — кто-то из толпы марширующих выкрикнул: «Как будто ты ее знаешь!».

 

Данная публикация была создана при финансовой поддержке Международного Вишеградского Фонда — www.visegradfund.org