Eastbook

Во дворе моего кума закопан необычный артефакт — каменный приграничный столбик, с разных сторон которого выбиты буквы «P» и «CS». Когда-то он разделял Польшу и Чехословакию, а сейчас сотни таких столбиков можно увидеть на Вододельном хребте между Закарпатской, Львовской и Ивано-Франковской областями. Эти столбики — последние свидетели границы, которая существовала здесь на протяжении сотни лет.

Мне об этой границе напомнил министр внутренних дел Украины Арсен Аваков, который недавно допустил досадную ошибку — в сообщении о задержании террористов чиновник написал, что «они ехали взрывать венгерский памятник на границе с Украиной – исполнять очередной заказ. Задание надо было сделать срочно – в последнее время украинско-венгерские отношения ухудшились. Теракт против венгерского памятника на Верецком перевале в Закарпатской области должен был подлить масла в огонь».

Таким образом, из сообщения министра можно было узнать, что Закарпатье — это не Украина. Ведь Верецкий перевал разделяет Львовскую и Закарпатскую области, но никак не два отдельных государства.
В любом случае, именно тут находится памятный знак венгерским племенам, которые тысячу лет тому нашли за этим хребтом новую родину, а также памятник карпатским сечевикам, которых в 1939 году расстреляли венгры и поляки, и приграничные столбики, напоминающие про границу. И все это может быть хорошим началом для разговора о непростых отношениях Польши и Закарпатья. Эти отношения из вражеских и даже террористических превратились в достойный пример добрососедства. В конце концов, с высоты Верецкого перевала можно иначе посмотреть на все перипетии Центральной и Восточной Европы.

Немного истории

Наверное, не так много людей в Украине понимают разницу между регионами Западной Украины — Галицией, Закарпатьем, Буковиной и Волынью. В массовом сознании крепко засело убеждение, что вся западная часть Украины находилась под польским или австрийским влиянием. Почему так мало закарпатцев знают польский язык? Почему Львов и Черновцы — города с удивительной архитектурой, а Ужгород, пусть и уютный, но столь неприглядный? В конце концов, почему жители Закарпатья чаще едут на работу в Венгрию и Чехию, а не в Польшу?

Мне, жителю Закарпатья, часто приходилось отвечать на такие вопросы. Самый интересный вопрос мне задал польский писатель Земовит Щерек, когда в 2014 году узнал, что я планирую переехать из Варшавы в Ужгород. «Как ты — ярый украинец — будешь жить среди русинов?», — искренне удивлялся он. Начитавшись польских источников, он даже не понимал, что именно его страна в свое время потратила значительные суммы денег и отдала много сил, чтобы распространить убеждение, что закарпатцы — никакие не украинцы, а еще один восточнославянский народ — русины. И Польша, и Венгрия, и Чехословакия пытались убедить местное население, а также мировое сообщество во время послевоенных переговоров в том, что на юге Карпат живут не украинцы. Но их интересовали не люди, а территория — Закарпатье, которое хоть и было бедным регионом, но всегда было своего рода мостиком между разными странами.

Но обо всем по порядку. Итак, после прихода венгров на Паннонскую равнину территория современного Закарпатья очутилась в составе Венгерского королевства. Даже во времена Австро-Венгрии эти земли находились под венгерской юрисдикцией до окончания Первой мировой войны (поэтому в Ужгороде и нет больших театров и общественных строений). В отличие от австрийцев, которые свои города в Галиции и Буковине превращали в жемчужины, венгры не сильно интересовались Закарпатьем. Каждый, кто приезжает в Ужгород на экскурсию, воочию может увидеть и убедиться, что чехи за двадцать межвоенных лет построили больше, чем венгры почти за тысячелетие.

Закарпатье вошло в состав Чехословакии сразу же после Первой мировой войны. Во многом благодаря тому, что у Масарика было неплохое лобби в Америке, а Антанта просто хотела максимально ослабить Венгрию (Трианонский договор, согласно которому венгры потеряли большую часть населения и территорий, до сих пор в Будапеште считается катастрофой). Подкарпатской Руси, как тогда называли Закарпатье, была обещана широкая автономия, но это обещание осталось только на бумаге.

Наладить хорошие отношения с соседями Чехословакии, чуть ли не единственной демократической стране послевоенной Европы, так и не удалось. Венгры скалили зубы на Словакию и Закарпатье, да и у поляков были свои территориальные претензии. Вместе с приближением Второй мировой войны в Варшаве и Будапеште зрело желание разделить чехословацкие земли между собой и, в первую очередь, возобновить историческую общую границу, которая проходила по Вододельному хребту Карпат. «Поляк и венгр — два брата, которые вместе дерутся и вместе напиваются», — как гласит известная польская пословица. Перед войной традиционные дружеские отношения между странами приобрели особое значение. Поэтому не стоит и удивляться, что общая граница стал насущной необходимостью.

Кроме того, сам факт существования Подкарпатской Руси, которая после Венского арбитража была переименована в Карпатскую Украину, изрядно раздражал поляков. Ведь эта маленькая область постепенно превратилась в символ возрождения Украинского государства и способствовала росту украинского национального сознания в Польше, давая украинским националистам в Галиции надежду на воссоединение украинских земель.

Что оставалось делать полякам в такой ситуации? Всеми силами расшатывать ситуацию в Подкарпатской Руси, вести подрывную деятельность, чтобы подготовить для венгров почву для аннексии — мол, только Венгрия может обеспечить этому региону «стабильность». Ну и, конечно, пытаться разбить мощное украинское движение — в том числе и утверждением, что в этом районе живут русины. Примечательно, что агент Степан Фенцик, завербованный сначала польскими, а потом венгерскими спецслужбами, получил прозвище «Доктор Русинский».

Гибридная операция «Łom»

В октябре 1938 года в Варшаве министр иностранных дел Польши Юзеф Бек и его венгерский коллега Имре Чаки договорились о проведении совместных военно-диверсионных акций на территории Карпатской Украины. Венгерская подрывная деятельность концентрировалась вокруг так называемой «гвардии оборванцев», которые должны были устраивать беспорядки и поднять восстание в Закарпатье. Польская операция Генерального штаба получила название «Łom». Ее руководителем стал начальник второй экспозитуры майор Харашкевич и его заместитель майор Анкерштайн.

Операция польского Генштаба была хорошо спланирована и имела, как сейчас модно говорить, гибридный характер. Цель была проста: собственными силами организовать диверсии, провокации, нападения на военные и гражданские объекты, взрывы, сеять хаoс, провоцируя панику и даже местные бунты, побудить правительство Августина Волошина к ответу и зачистке региона. Проще говоря, создать в глазах мирового сообщества образ несостоявшегося государства, после чего все бы согласились на венгерскую оккупацию, которая принесла бы местным жителям «мир и стабильность».

Для проведения этой секретной операции был сформирован специальный лагерь в селе Розлуч, где в учениях приняли участие более 500 диверсантов. Преимущественно это были военные в отставке, ветераны, члены парамилитарных организаций, добровольцы и уголовники. Операция длилась с 7 октября до конца 1938 года, но пик активности пришелся на вторую половину октября и ноябрь. Из отчетов и официальных документов, которые изучил польский историк Дариуш Домбровский (те, кто хочет узнать больше, могут ознакомиться с его монографией «Польша и Закарпатье: 1938-1939», — Киев, Темпора, 2012), мы узнаем, что польские террористы уничтожили или повредили один железнодорожный и двенадцать автодорожных мостов, одну плотину, здание почты и телефонный коммутатор, телефонные линии в 27 местах, убили 23 человек, ранили — 15, взяли в плен 20 человек (преимущественно служащих, пограничников и военных).

Впрочем, желаемых результатов операция так и не принесла. В частности и потому, что венгерская сторона оказалась более пассивной. Народное восстание так и не началось, а местные власти смогли взять ситуацию под контроль до марта следующего года. Об организаторах этих акций тоже было известно, поэтому полякам не разрешили открыть консульство в новой столице автономии — в городе Хуст. Оно расположилось в городе Севлюш (современный Виноградов). Под руководством Петра Курницкого организация ежемесячно тратила 60 тысяч чешских крон на подрывную деятельность, привлечение новых агентов и разведывательную работу.
После аннексии Карпатской Украины Венгрией 16 марта 1939 года польские и венгерские военные праздновали общий успех на Верецком перевале. Наконец, страны получили общую границу! Но работы еще оставалось немало, в частности, нужно было подавить украинское движение.

Как пишет историк Александр Пагиря, польский консул в Братиславе прислал своему правительству такое предложение: «… ознакомившись с ситуацией на данной территории, считаю нужным порекомендовать Венгрии провести молниеносную деукраинизацию Подкарпатской Руси без предоставления огласки этой акции. «Чистка» должна осуществляться под видом освобождения региона от коммунистического элемента. Понятие «украинец» должно быть запрещено секретным циркуляром, чтобы дело не приобрело широкой огласки».

«Чистки» долго ждать не пришлось: венгры взяли в плен карпатских сечевиков, часть из которых были убиты в боях и расстреляны. Те, кому удалось сбежать, направились в Карпаты, чтобы там перейти границу и попасть в польскую Галицию. Польские пограничники перекрыли границу, а для ловли сечевиков даже были высланы военные подразделения. На перевале сечевеки и деятели украинского национального движения оказались между двух огней: сзади их гнала венгерская армия, а встречала польская. Официально подтверждено несколько случаев военных преступлений весной 1939 года (массовые расстрелы сечевиков венграми), в отдельных воспоминаниях и мемуарах также упоминаются расстрелы, совершенные поляками.

В начале 2000-х годов на Верецком перевале провели археологические раскопки и эксгумацию. Было обнаружено несколько массовых захоронений. Поэтому в радиусе нескольких метров есть и венгерский патриотический памятник, и памятный знак убитым украинским патриотам, и упомянутые уже пограничные столбики, напоминающие о той границе, которой уже давно не существует, но которая все еще мерещится украинскому министру внутренних дел…

Как жители Закарпатья относятся к Польше?

Логично было бы предположить, что после таких грустных страниц истории закарпатцы относятся к Польше и полякам враждебно. Старые раны, мечта о мести — почти везде в Центральной и Восточной Европе такие эмоции стали неотъемлемой частью межнациональных, а значит и межгосударственных отношений.

Но в этом конкретно взятом случае случилось чудо. Жители Закарпатья к Польше и полякам относятся с большой симпатией. На это есть две причины. В первую очередь, вину за события 1938-1939 года массовое сознание возлагает именно на Венгрию.Второй же причиной является сама Польша, а точнее говоря, ее успехи и эффективная восточная политика после краха коммунистической системы. Польше удалось завоевать симпатию не только к себе (страна стала примером реформ и евроинтеграции), но и создать привлекательный образ польской культуры и образования.

Не буду далеко ходить, приведу пример из собственной жизни. Как я уже говорил, на Закарпатье никогда не было польского меньшинства, польский язык практически никто не знает, поэтому нет ничего странного, что когда в 2009 году я впервые попал в писательскую резиденцию Willa Decjusza в Кракове, то со всеми говорил на английском. Пожив месяц в этом городе, я начал ощущать этот язык, а домой возвращался уже с чемоданом, набитым книгами. Желание выучить польский появилось после знакомства с богатством польской гуманитаристики и литературы. Не последнюю роль сыграли и разнообразные возможности, которые открывает для украинца знание польского языка.

Образование, стипендии для талантливых студентов, резиденции для писателей, возможность найти хорошую высокооплачиваемую работу — все это было настолько притягательным, что со временем в Ужгороде даже открылись курсы польского языка (сначала на базе местной 5-й школы, а сейчас без проблем можно найти и частные занятия). Многие студенты выбрали именно польские вузы для обучения, так как а) европейский диплом; б) легкий для изучения язык; в) схожий менталитет; г) небольшая стоимость обучения. В конце концов, за последние десятилетия этот тренд стал массовым.

Но все же Закарпатье, которое имеет только 32,6 км общей границы с Польшей и ни одного пограничного пункта пропуска, учитывая все страницы прошлого — это особый случай. Наконец любовь к Польше начинает переходить на новый уровень: вполне возможно, что в следующем году Закарпатье наконец получит первый пограничный пункт пропуска Лубня-Волосате (пешеходный, поскольку с польской стороны он упирается в национальный парк).

Несколько лет тому Польша выделила 1,5 миллиона евро на спасение древних деревянных церквей Закарпатья, а Ужгород в рамках проекта «Ярослав-Ужгород: общая инициатива для улучшения туристической привлекательности исторических городов-побратимов» получил почти миллион евро на реконструкцию старинных винных погребов «Совиное гнездо». В городе, кроме польской воскресной школы имени Юзефа Тишнера, существует общество поляков, работают несколько польских монахов-миссионеров, в город приезжают польские волонтеры, а в 2017 году на базе Ужгородского национального университета даже открыли специальность «польский язык и литература».

Это удивительный и достойны подражанию пример, когда вопреки сложным страницам истории в эпоху раздувания вражды и новых конфликтов в нашей части Европы Польша из врага и спонсора терроризма превратилась в друга и символ процветания.

… И только приграничные столбики на высокогорном карпатском хребте напоминают про ту большую границу, за которую было столько войн. Они виднеются, как древние языческие символы, предостерегая: не повторяйте старых ошибок!