Между Великим Княжеством Литовским и Речью Посполитой
Беларусь, имея самое непосредственное отношение к истории как Великого Княжества Литовского, так и Речи Посполитой, безусловно, может похвастаться уже приобретенным опытом мультикультурной внутренней политики. На этих землях столь долгое время проживали вместе несколько непохожих этносов. Они жили рядом и вели торговлю в городах и поселках городского типа, т.н. «местечках». Местечки, в свою очередь, в следствие трансформации общества в XVII веке, стали центрами еврейской восточноевропейской культуры, которые привлекали и представителей других национальностей.
Ситуация значительно изменилась после разделов Речи Посполитой и присоединения всей территории нынешней Беларуси к Российской Империи. Почти сразу «новоприбывшим» стали навязывать русский язык и культуру — связующее звено славянских культур. Тех, кто не вписывался в этот канон или слишком отличался, просто изолировали: как внешне (государственной политикой России на территории присоединённых земель), так и внутренне (осознанное нежелание эмансипации с навязываемым политическим режимом).
Политика по вырисовыванию пейзажа славянских культур во главе с русской на территорий Восточной Европы была активной. Но за одно столетие все же не удалось добиться того, чтобы население территории нынешней Беларуси потеряло интерес и уважение к своим «соседям по улице». Это, кстати, и объясняет, в некоторой степени, почему на данной территории было меньше погромов, чем, например, у южных соседей.
Революцию 1917 года мультикультурная Беларусь встретила достаточно оптимистично, ведь нахождение под доминированием Царской России угнетало большинство населения Беларуси. Население, вспомним, было полиэтничным, а значит люди начали искать новые идеи воплощения своего мультикультурализма, уже на тот момент подкрепленного опытом сосуществования и взаимодействия. Обычным делом для жителей Беларуси было жить рядом с поляками, евреями и татарами. Может быть поэтому в утопической перспективе существования Белорусской советской социалистической республики её деятелями была заложена идея четырех государственных языков – русского, белорусского, польского и идиш. Однако практика БССР была неудачной: четырёхъязычие было ликвидировано в 1936 году. С тех пор остался только русский и белорусский.
Это была последняя явная попытка взаимодействия и веры в революционные лозунги. После наступил застой: не брежневский, а такой себе БССР-овский застой активного мультикультурализма. Стоит все же отметить, что на бытовом уровне у белорусов не было проблем с восприятием других культур.
Жизнь по соседству
В типичном доме хрущевской оттепели в Минске все жители знали, что у Лёлика с третьего этажа можно купить эксклюзивные джинсы по очень высоким ценам. Знали также, что тот самый Лёлик вовсе не Лёлик и не Алексей, как он представлялся. Зовут его Эшколь, а вся его семья не в Самаре, из которой не вернулись после эвакуации во время войны, а была уничтожена нацистами в Тростенце [Тростенец – крупнейший концентрационный лагерь времен Второй мировой войны на территории Беларуси, созданный нацистскими войсками].
Или вот еще одна жительница — София Исмаиловна. Она преподает в университете историю и ее отец не «откуда-то с Кавказа», а самый настоящий коренной минчанин из древнего татарского рода. София знает свое генеалогическое древо до середины XV века. В прошлом месяце похоронила отца, который внезапно скончался от сердечного приступа. Отцу, кандидату исторических наук, так и не дали возможности стать профессором: «Понимаете, «История крымских татар» – не самая актуальная тема для советской исторической науки». София хранит работы отца, надеясь, что когда-нибудь тема станет актуальной.
Есть в этом же пятиэтажном архитектурном творении, именуемом «хрущевкой», и такой персонаж: Войцеховский, вдовец средних лет, актер второго плана в государственном театре. Его деда обвинили по статье 58/6 УК РСФСР за «шпионскую деятельность в пользу Польши» с соответствующим приговором о расстреле 1938 года. Несколько лет назад Войцеховский получил извещение о реабилитации деда. «И века не прошло», — подумал тогда Войцеховский.
Советский союз в некоторой степени стимулировал ассимиляцию своего населения вне зависимости от культурного опыта предков: религиозный фактор был максимально стерт, стали возможными межэтнические браки. Особенно в западной и центральной части СССР. В Беларуси мультикультурализм осел в бытовой среде: трагедии соседей стали похожими, проблемы общими, а будущее рисовалось одинаковым, но хотелось такого, как было раньше – свободного.
Страх демократии, лень перемен
Перед современной Беларусью много вызовов: в экономике, образовании, политическом устройстве. Нет времени и сил думать об этом самом мультикультурализме и его «вечной подруге» толерантности. Такое мнение бытует не только среди чиновников, но и среди независимых экспертов. Но это большое заблуждение.
Ведь именно наличие толерантности как самой яркой черты мультикультурализма и является тем самым индикатором, лакмусовой бумажкой, для определения демократии. Демократии, которая не кроется только в наличии сильной и солидарной оппозиции, но и для целого общества является целью во всех сферах – общественной, коммерческой и государственной.
В целом, конечно, общественный сектор Беларуси сделал огромный шаг вперед, принимая представителей различных стран на волонтерские программы и стажировки. В Беларусь приезжают жители стран Европейского Союза, США, Японии и Израиля, прежде всего, для привнесения своего опыта через добровольный труд в сферы медицины, национальной культуры и памяти, а также образования. Такие программы краткосрочны и требуют постоянного активного менеджмента со стороны общественников.
Образование, в свою очередь, полностью подвержено влиянию нынешней государственной политики, что и смещает вектор географии иностранцев с Запада на Восток: приезжают учиться в белорусских университетах жители Китая, Индии, Бангладеша и Нигерии. Срок их пребывания растягивается на 5 лет, но оставшихся для работы на благо Беларуси после обучения и вовсе нет. Связано это с двусторонними договорами между странами, которые обязывают иностранных студентов вернуться в родную страну.
Интересные процессы происходят и в сфере культуры, которая по сути своей должна являться либо зеркалом перемен, либо их стимулятором. Культура лениво плетется где-то сзади всех общественных и политических процессов, очень медленно отвечая на очередные ограничения во внутренней или внешней политике правительства Беларуси. Есть одна из теорий ведения лидерства, заключающаяся в том, что настоящий лидер всегда находится сзади, чтобы вовремя проверить, никто ли не потерялся. Это ультралиберальная форма лидерства, которая приемлема в обществах с долгоиграющей традицией демократии. Белорусская же культура не то, чтобы демократии не видела, но не знает толком как к ней подобраться: ну, уж точно не через литературу (долго и лень читать) и не через изобразительное искусство. Ответ: через музыку и кино. Но на данный момент, уж поверьте, кино находится в спячке, а музыка разрывается на части от когнитивного диссонанса. Даже Сергей Михалок со своими постоянными трансформациями в музыкальном исполнении и аранжировках уже не является лидером перемен. Вот так и получается, что свободными чувствуем себя только на концертах “Ляписа Трубецкого”, а насколько мультикультурными – это большой вопрос.
Результаты одного из последних исследований «Центра Европейской интеграции» в Беларуси показывает, что в данный момент белорусы вообще находятся на распутье своего внутреннего национального самоопределения: 48,1% респондентов исследования не смогли ответить на вопрос, частью какого мира – восточного или западного – исторически является Беларусь. Оставшаяся часть респондентов разделилась практически поровну: 28,2% относят Беларусь к западному миру, а 23,4% — к восточному. В принципе, ничего страшного в этом и нет и вроде самое время начать работать над развитием межкультурности, но не тут-то было. Все те же белорусы выше упомянутого исследования имеют абсолютно иное восприятие к вектору развития белорусской культуры. На вопрос «К какой культуре белорусская культура ближе?», респонденты в большинстве (73,7%) отвечают — «к русской».
Всегда в моде
Буквально на днях мне задали достаточно провокационный вопрос: насколько актуально и приемлемо в современном мире понятие мультикультурализма. Мол, мультикультурализм не в моде, общество закрывается, свои желания быть закрытым демонстрирует через формы демократического голосования, делая выбор в пользу ранее непопулярных правых. Но именно демократические общедоступные закрытые выборы, в которых мы видим пока не очень оптимистическую тенденцию для мультикультурных ценностей, и явился результатом работы над идеей мультикультурализма: все, вне зависимости от пола, цвета кожи, своего прошлого, сегодняшнего статуса и содержания своих мечтаний о будущем, имеет право своего собственного выбора. Мультикультурализм – это «-изм» прежде всего с основой в свободе выбора и в праве на эту самую свободу. А свобода выбора и наличие прав человека вошли в моду особенно после Второй мировой войны и пока из нее выходить не собираются.
