Мачей Заневич: Последние выборы в России были сфальсифицированы?
Роман Удот: По большому счету – да. Я без проблем с помощью статистических данных или видео могу опровергнуть утверждение, что эти выборы были честными. Это у Карла Поппера называется фальсифицируемость.
Почему тогда эти выборы признали легитимными?
Вопрос в том, был ли искажен конечный результат. Я думаю, что нет. Если мы уберем все фальсификации — тот, кто победил, и так бы одержал победу.
Если мы говорим о предвыборной кампании и о том, насколько люди могли включаться в политический процесс, то надо сказать, что эти выборы с самого начала не были честными, несмотря на то, как голоса были посчитаны. В предвыборной гонке не участвовали сильнейшие фигуры. А тем, кто участвовал, не давали возможности выступить или их выступления были в неудобное время.
В день выборов тоже были зафиксированы фальсификации. Особенно в так называемых «электоральных султанатах», что сильно повлияло на общий результат, но еще сильнее на психологию избирателей в других регионах.
Какие нарушения были зафиксированы в день голосования? Как выглядит процесс фальсификации выборов?
Уже во время выборов люди начали замечать на видеотрансляциях с избирательных участков так называемые вбросы. Потом появились кадры, как люди многократно голосовали на одном УИКе — подходили к столу, потом к урне и опять к столу.
Потом фальсификации были обнаружены при подсчете голосов. Только в Москве на данный момент (24.03.2018) отменены результаты семи УИКов, где были сфальсифицированы протоколы.
Например, если за Путина проголосовали около 900 избирателей, то председатель комиссии разрывал этот протокол и в новом писал, что за Путина проголосовали тысяча шестьсот. И это реальный случай.
Но в комиссии не работает же один председатель? Все другие члены просто соглашаются на такой ход событий?
Нет. Благодаря независимым наблюдателям такие случаи выясняются, потому что на руках у наблюдателя остается копия с реальным количеством голосов. Когда он видит в интернете другую цифру, то начинает подозревать, что был сфальсифицирован протокол.
Также есть случай, когда даже видно, что все подписи в подделанном протоколе делались одной рукой и даже одной ручкой.
Самое главное, что Центральная избирательная комиссия, в отличие от предыдущих лет, когда председателем был Владимир Чуров, принимает наши замечания и аннулирует результаты на таких УИКах. Но аннулирование, это не наказание.
Эти люди остаются безнаказанными?
Чаще всего — да. Мы не можем сказать пока про эти выборы, но после выборов 2016 года никто серьезно наказан не был.
Возможно ли посчитать сколько было сфальсифицированных голосов?
Есть определенные законы природы, которым подчиняются как падающие с дерева яблоки, пули, попадающие в цель, так и бюллетени, попадающие в урну.
В России сейчас идет волна шарлатанства — люди заявляют, что математика не может опиcывать человеческое поведения, но распределение Пуассона было сформулировано еще в 1837 году и изначально выводились из человеческого поведения.
С тех пор эта идея не опровергалась, но в России находятся желающие опровергнуть очевидные открытия в области математики.
Благодаря таким методам, как метод Шпилькина можно определить количество аномальных голосов на последних выборах на уровне 8 — 10 млн. По методу Мятлова аномальных голосов было ок. 9,5 млн. Можно утверждать, что 9 млн – это открытые фальсификации, точнее мы говорим «аномальные голоса».
Источник: meduza.io
Зачем выборы фальсифицируются, если, как вы сказали, Путин все равно бы выиграл?
В Москве выборы не фальсифицируют в отличие от кавказских республиках, где иногда приписывается в разы больше голосов, чем на самом деле проголосовало. В этом году мы могли наблюдать показатели УИК 240 Кабардино-Балкарии, где явка «нарисованная» превысила реальную в три раза.
Источник: facebook.com
Надо понимать, что эти факты влияют друг на друга. Если московский избиратель идет к урне, смотрит на Грудинина, Путина и Собчак и думает, что мир на Кавказе может обеспечить только Путин, потому что за него голосует 91% жителей Кавказа, он тоже проголосует за Путина.
Источник: facebook.com
Во то же время, на Кавказе все эти данные – «нарисованы». Результаты разных УИКов – одинаковые. Таким образом, реальный голос москвича фальсифицирован на Кавказе.
На каком уровне принимается решение о том, что в данном УИКе надо дописать нужные голоса, а на другом — нет?
Верхушка не дает указаний фальсифицировать результаты пятилетнего плана или выборов. Она просто говорит: «мы должны выполнить пятилетний план» или «мы считаем что в Саратовской области — я сейчас говорю про реальный случай – «Единая Россия» должна набрать 62,2%.
Услышав это, местная комиссия в некоторых УИКах решила просто нарисовать этот показатель — 62,2%. Это было в 2016 году. При этом сам Виктор Володин, который был вверху списка «Единой России» в региональном списке в Саратовской области, ездил по регионам и угрожал, чтобы местные власти выборы не фальсифицировали и не позорились. Партия стремилась, чтобы ее победа была безупречной.
По многим параметрам мы видим, что центр не заинтересован или даже не знает об этих фальсификациях, которые происходят.
Может ли так быть, что Кремль даже не знает о фальсификациях?
Да, это возможно, благодаря отсутствию независимых СМИ и альтернативных голосов в парламенте.
Все таки, когда кто-то только доносит о фальсификациях, сразу выбегает куча пропагандистов, которые говорят, что математика не описывает человеческого поведения или что мы иностранные агенты. Я им говорю: да, мы агенты планеты Юпитер – давайте эту тему закроем и перейдем к нашим находкам. К находкам претензии есть? Они полностью игнорируют этот вопрос. Для них важнее сказать, что мы иностранные агенты.
Если стремление к «корректировке» выборов появляется на уровне регионов, возможно ли вообще сломать эту систему? После Путина честные выборы возможны или все останется по-прежнему?
Я из тех редких людей, которые считают, что Путин, если он вообще существует, никакой роли не играет, а может и не существует вовсе. Возможно, что на самой верхушке корпорации ничего нет, а все решается этажом ниже в окружении Путина или так называемым «коллективным Путиным».
Я могу кучу примеров привести, когда Путин показывал, например, американских солдат американскому режиссеру, выдавая их за русских; рассказывал о выборах мэра в российских городах в то время, когда «Единая Россия» отменила эти выборы; устанавливал камеры на собственных выборах — это его идея — разоблачая самого себя…
Кто тогда управляет страной?
Я думаю, что все решения принимаются его окружением. Мы, например, знаем от членов Совета по правам человека, что Путин при них жалуется, что ему приносят папку документов и он их не может прочитать — просто сидит и подписывает, совершенно не вникая в со-держание.
Тогда после Путина, если новый президент бы этого захотел, выборы могли бы стать более честными?
Я думаю, что со сменой Путина ничего не поменяется, так как его не существует вообще. Это видно на примере смены главы ЦИКа. Мы очень боялись, что не будет фальсификаций. Наши все микроскопы были настроены на поиск этих вирусов. Мы думали — а вдруг Памфилова сможет переломить ситуацию?
Она старается, но, к счастью, для нас — исследователей выборов — ничего такого не произошло. Система сопротивляется и реформировать ее сверху невозможно.
Тогда как это можно сделать?
Для этого нужны свободные СМИ, которые будут начеку; независимые суды, которые будут садить этих негодяев; независимая полиция, которая будет расследовать, а не прикрывать эти преступления. У нас есть видео, где полицейские сидят и смотрят на то, как впихивают бюллетени в урну. Если мы решим эту проблему на локальном уровне, система поменяется. Сверху этого сделать невозможно.
