Eastbook

Журнал «Культура» служил своего рода основой диалога для многих представителей европейской интеллигенции, в том числе из Восточной Европы. Среди авторов были великие русские деятели: историк Михаил Геллер, правозащитник Наталья Горбаневская, писатель Юлий Даниэль, эссеист Андрей Синявский. В «Библиотеке «Культуры» изданы польские переводы знаковых литературных произведений: «Доктор Живаго» Бориса Пастернака, эссе Андрея Сахарова, «Архипелаг ГУЛАГ» Александра Солженицына. И это в те времена, когда их публикация в Польше или СССР была просто невозможна.

Деятельность «Культуры» не ограничивалась лишь изданием журнала и книг. Парижский «круг», благодаря своему успеху, был средой, в которой формировались новые веяния среди представителей восточноевропейской эмиграции. «Культура» была местом дискуссий, а также, что является, наверное, самым важным, издание делилось своим опытом и вдохновляла других.

«Континент» — русская «Культура»?

В 1974 году в Париже вышел первый номер русскоязычного журнала «Континент». Концепцию журнала очертил ее основатель и первый главный редактор — Владимир Максимов. Еще перед отъездом в Париж Максимов изложил Наталье Горбаневской свой план — «издавать журнал, который объединил бы всю восточноевропейскую оппозицию и печатал бы как эмигрантов, так и самиздатских авторов» (Максимова Т., «Культура»- «Континет», Ежи Гедройц-Владимир Максимов», «Новая Польша», 12/2006).

Кем был человек ставший главредом «самого представительного толстого журнала»?

Беспризорник, самоучка не окончивший даже школы, Максимов начал серьезно заниматься писательством лишь после тридцати лет. За его творчество он был исключен из Союза литераторов. В 1974 году Максимов эмигрировал во Францию с целью создать свой собственный журнал. Его нетривиальный подход к русской литературе хорошо отображает его же цитата: «А может лучше было бы, чтоб Достоевский был у швейцарцев? А у нас взамен чтоб была нормальная жизнь».

Журнал «Континент» должен был стать для российской культуры чем-то вроде «Колокола» — эмигрантского журнала, созданного Александром Герценом. Так же как и «Колокол», новое издание было «революционным». Журнал Максимова должен был стать площадкой для поистине свободной литературы и свободной политической мысли.

Во вступительном слове к первому номеру Максимов писал: «Впервые в истории на земле возникла ситуация, когда во всех странах «победившего социализма» от Китая до Кубы, где наконец-то восторжествовали «свобода, равенство, братство», художественная литература, идущая вразрез с идеологическими установками правящего аппарата, преследуется, как уголовное преступление. Книга становится здесь уликой, доказательством вины, криминалом и причиной для наказания» («Континент», №1, 1974, с. 3).

Редакция сформировала свои 4 основные цели: безусловный религиозный идеализм, безусловный антитоталитаризм, безусловный демократизм и безусловная беспартийность. Редакционное предисловие к первому выпуску заканчивается фразой: «Имеющий уши да слышит!» («От редакции», «Континент», № 1, 1974, с. 3-6). Идеалы у русских публицистов, пусть и описывались другими словами, но были схожи с идеалами «Культуры» Гедройца.

Польское ноу-хау

Идеологическая схожесть не была совпадением. Максимов, понимая, насколько важную роль играют «громкие фамилии» для журнала, стремился сотрудничать с Александром Солженицыным. Нобелевский лауреат не только согласился публиковаться в «Континенте», но и предложил название журнала, которое, с одной стороны, должно было подчеркнуть принадлежность россиян к европейскому сообществу, а с другой — подчеркнуть противостояние коммунистическому Архипелагу. Кроме того, именно Солженицын посоветовал «непременно связаться с польскими эмигрантами, издававшими журнал «Культура», учитывая их уже многолетний опыт жизни в условиях эмиграции и в то же время настоящую связь с Польшей» (Максимова Т., Там же).

Максимов узнал о существовании «Культуры» задолго до своего разговора с Солженицыным. В 12-м номере «Континента», по случаю тридцатилетия журнала Гедройца, колонка редактора полностью была посвящена польскому журналу и его достижениям. Хотя, как пишет Максимов, первое воспоминание, связанное с изданием из Мезон-Лаффит, было не самым приятным: «Однажды, примерно в середине пятьдесят восьмого года, мое жилище в Сокольниках посетили два весьма немногословных «товарища» в штатском, чтобы настоятельно предостеречь меня от контактов с представителем этого журнала, который, по их словам, искал со мной встречи. В противном случае, заявили гости, у меня могут быть «некоторые неприятности» (Максимов В., «Континет», nr 12, 1977, с. 365).

Максимов читал «Культуру» еще будучи в Москве. Особенно покорил писателя выпуск, посвященный русской литературе. «Я сразу безоглядно признал и принял «Культуру» своим, глубоко (да простят мне остальные его читатели!) личным журналом», — отмечал публицист. Кроме того, редактор «Континента» подчеркивал, что основатели «Культуры» Ежи Гедройц, Юзеф Чапский и Густав Герлинг-Грудзинский сыграли важную «если не решающую» роль в появлении и существовании его журнала.

В «Автобиографии в четыре руки» Ежи Гедройц посвятил Максимову лишь один абзац. В сущности, это может свидетельствовать о незначительной роли сотрудничества двух редакторов, но стоит пролистать несколько выпусков обоих журналов, чтобы заметить — авторы довольно часто переходят со страниц одного издания, на развороты другого. К тому же, Ежи Гедройц, Юзеф Чапский и Густав Герлинг-Грудзинский были членами редколлегии «Континента», о чем сообщалось в каждом номере квартальника.

Куда больше, чем из биографии Гедройца, о сотрудничестве двух журналов и их редакторов можно почерпнуть из воспоминаний жены Максимова, Татьяны. Она рассказывает, что уже после первой встречи между редакторами установились дружеские отношения. А после встречи у Солженицына, чета Максимовых посетила и Мезон-Лаффит.

«Началась интенсивная переписка, — вспоминает Татьяна Максимова, — предложение материалов, рекомендация необходимых контактов и участие в доставке экземпляров журнала в Польшу. (…) Естественно, что иногда наши польские друзья предлагали нам материалы не только польского самиздата, но и товарищей по несчастью — например, документы о положении католической церкви в Словакии» (Максимова Т., там же). Главный редактор «Континента» очень ценил Гедройца и его авторитет. В начале 90-х «уставший от финансовых журнальных трудностей, оказавшись без недавних единомышленников, не разделявших его горячей тревоги в восприятии и понимании того, что творится в России» Максимов обратился за помощью именно к Гедройцу.

Идеологическое лобби

Окружение парижской «Культуры» влияло на содержание «Континента», не только помогая советом и присылая материалы. Гедройц понимал роль своего журнала и необходимость дискуссии, поэтому искал новые платформы для своих взглядов и их обсуждения с представителями интеллектуальной элиты из разных стран. Это можно увидеть и на примере «Континента».

Важным для Гедройца был отказ от любого империализма, вне зависимости от его цвета. В журнале появилась статья авторства Юлиуша Мерошевского, в которой был сформулирован важный для редакции постулат: издание поддерживает самоопределение народов УЛБ (Украина, Литва, Беларусь), а не Ягеллонскую идею (польская концепция федерального государства, направленная на Восток в сторону Литвы, Беларуси и Украины — ред.). Убедить в этом польское общество казалось трудным, но посильным заданием. Убедить же россиян в праве Украины и Литвы к самоопределению было проблематично.

Но, несмотря на это, Гедройц, для которого эта цель была идеей фикс, не переставал пробовать, что, в свою очередь, принесло свои результаты.

Особое внимание редактор «Культуры» уделял российско-украинским отношениям, которые пытался всячески оживить. Интересным фактом является то, что украинские сотрудники не были сторонниками этой идеи. Богдан Осадчук, украинский публицист и сотрудник «Культуры», вспоминает спор между ним и Гедройцем именно на этой почве: «Речь шла о России. Я считал, что Гедройц заходит слишком далеко в отношении Солженицына и Максимова. На что Гедройц отвечал, что я даже не пытаюсь понять русских реформаторов» («Tygodnik Powszechny», № 39, 2000). Несмотря на эти разногласия, редактор из Мезон-Лаффит считал российско-украинские отношения ключевым вопросом.

За антиимпериалистическими заявлениями, опубликованными в первой выпуске «Континента», должны были последовать действия. Как пишет Наталья Горбанеская, между Гедройцем и Максимовым возник конфликт. Дело касалось все того же текста Юлиуша Мерошевского, опубликованного в «Культуре». В статье объяснялась концепция УЛБ и продвигалась идея независимости европейских народов СССР. Гедройц выслал этот текст в редакцию «Континента» с просьбой о публикации и комментарии Максимова, но тот медлил, скорее всего сомневаясь на счет публикации. Тогда Гедройц в своем письме к Максимову подчеркивал, что хотя «Континент» «объявил себя органом Восточной Европы», но он «не уверен в том, что эту информацию можно считать точной».

В конце концов статья Мерошевского «Российский «польский комплекс» и территория УЛБ (Украина, Литва, Белоруссия)» вышла в 4-м номере «Континета» в 1975 году, но с комментарием, который критиковал позицию Мерошевского за упрощение и представление советского империализма продолжением российского. Тем не менее, позиция редакции была сформулирована очень четко: «Что же касается так называемой проблемы УЛБ (Украина, Литва, Белоруссия), то мы всегда заявляли и заявляем теперь, что признание священного права на самоопределение каждого из названных народов, без всякого вмешательства со стороны является одним из основополагающих принципов нашего журнала» («Континент», № 4, 1975, с.339).

Подробности закулисья этого конфликта неизвестны. Фактом остается лишь то, что русской редакции удалось побороть свой имперский комплекс. Насколько это было непростое решение доказывает тот факт, что Иосиф Бродский, который, между прочим, был членом редколлегии «Континента», так и не смог отказаться от идеи великорусского шовинизма. В 1991 году поэт написал стих «На независимость Украины», в котором довольно в острой форме критиковал идею украинской независимости. «Пусть теперь в мазанке хором гансы/ С ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы».

Антиимперская прививка

Стоит отметить, что Гедройц часто делился с Максимовым контактами влиятельных деятелей. Именно редактор «Культуры» посоветовал Максимову встретиться с митрополитом Греко-католической Церкви Иосифом Слипым. В результате, в издании ежеквартально начали публиковать мемуары украинского священника, что позволяло русскоязычному читателю познакомиться с новой для себя перспективой.

Максимов не остался в долгу. В его журнале открыто писали о Катынском преступлении, пакте Молотова—Риббентропа (который называли «четвертым разделом Польши». Особое внимание посвящалось трагедии военного положения, которое активно комментировалось на страницах «Континента». В 33 номере (1982) была опубликована стенограмма «круглого стола» под названием «Влияние польских событий на СССР и страны Восточной Европы». В дискуссии принимала участие и польская сторона, которую представляли Александр Смоляр и Мирослав Хоецкий. Также в издании появлялись переводы польских статей, благодаря которым русскоязычный читатель мог узнать больше о трагизме тех дней.

Выпуск №40 «Континента» стал юбилейным номером. Один из текстов был авторства Густава Герлинг-Грудзинского, в котором отмечалось, что особым достоинством «Континента» для поляков является его «постоянное внимание, направленное на обращенные в вассальную зависимость страны Центрально-Восточной Европы и на народы, прямо входящие в состав советской империи». Недавняя история «Солидарности», — писал автор, — показала, что никто из нас не может мыслить об освобождении и бороться за него с успехом только в границах своих национальных, общественных и культурных устремлений». (Герлинг — Грудзинский Г., «Континент», №40, 1984, с.428)

В этом же юбилейном номере «Континента» Ежи Гедройц сравнил журнал Максимова с «Колоколом» Герцена, отмечая, что в XIX веке русскому революционеру не удалось убедить своих соотечественников солидаризироваться с поляками во время Январского восстания. В отличии от него, Максимов смог вновь пробудить у русских симпатию к полякам. «Вам (редакции журнала «Континент» — Ф.Р.) — при поддержке таких людей, как Сахаров и Солженицын, — это в большой степени удалось, и в этом историческое значение «Континента» (Гедройц Е., «Континент», № 40, 1984, с. 426). Журнал сыграл важную роль в нормализации отношений между враждующими странами.

Журнал Максимова показал интеллигенции Центральной и Восточной Европы, что существует другая Россия, которую не представляют ни советские власти, ни белые. Он еще раз подтверждал существование мысли «Свободной России», не руководствующейся имперскими комплексами и чувством превосходства ценой порабощения других народов. Журнал позволял услышать голос демократической и идейно независимой России — даже если она находилась под Парижем, а не в Москве. Конечно, это можно оценивать по-разному, но фактом остается лишь то, что такой журнал существовал и оставил свой след в истории. Что значимо, «Континент» не был бы тем журналом, который мы знаем, если бы не помощь публицистов из парижской «Культуры».