Eastbook

Филипп Рудник: Что привлекает украинцев в польской культуре?

Богумила Бердыховская: Парадоксально, но именно тот факт, что польская культура разнится от украинской, несмотря на то, что две культуры очень схожи между собой. Общность наших культур помогает нам создавать совместное сообщество.

В свою очередь, эти отличия настолько значительны, что украинцы хотят ближе познакомиться с польским видением культуры. Об этом писал еще великий украинский поэт Василий Стус: «мы, украинцы, очень похожи на поляков», но есть различия, которые делают польский опыт чрезвычайно интересным.

Если говорить об искусстве и литературе, то гениальные творения интересны для публики независимо от их национальной принадлежности. Поэзия Шимборской, Херберта или Милоша, эссе Стемповского, рассказы Херлинга-Грудзинского или Мрожека, драматургия Гловацкого — все эти произведения универсальны. Они найдут своих читателей в Польше, Франции, Италии, США и в Украине.

Польское искусство самостоятельно пробивает себе дорогу?

Именно! Конечно, возникаю некоторые сложности, например, тот факт, что зачастую польские произведения далеко не сразу могут быть доступны читателям за рубежом. Например, впервые «Другой мир» Херлинга-Грудзинского был переведен на украинский язык только в 2010 году.

Повлиял ли кризис в польско-украинских отношениях на восприятие польской культуры?

Польша, несмотря на все, так скажем, «турбулентности» сохраняет за собой статус страны, которая лучше всех понимает Украину. Поляки остаются друзьями украинцев. Что важно, многие вещи, которые осуществлялись за последние 30 лет в рамках продвижения Польши в Восточной Европе, были сделаны по формуле «делаем что-то совместно с украинцами», а не «для украинцев».

Мы отказались от польского «миссионерства»?

Да. Классическим примером является международный фестиваль «Jazz bez», организатором которого является Польский институт в Киеве. Из маленького и локального события он вырос до удивительных масштабов, а прошлогодний фестиваль прошел во многих городах по обе стороны границы. У польской и украинской стороны была мотивация и желание что-то сделать, поэтому сразу стали видны результаты сотрудничества.

В данном примере мы можем увидеть результаты сотрудничества, а какую осязаемую пользу приносит стипендиальная программа Gaude Polonia?

В случае, когда мы имеем дело с культурой и искусством, трудно говорить о какой-либо существенной пользе. Наша программа рассчитана на представителей творческих профессий. Когда Тереза Барабаш получила золотую медаль на Триеннале ткани в Лодзи в 2006 году (одно из крупнейших мировых событий такого рода) — это ощутимая польза или нет? Для меня это риторический вопрос.

Вот другой пример: работа Никиты Кадана «Кости перемешались» была создана на основе документации событий Львовского погрома и Волынской трагедии. Это весомо или нет? Я считаю, что это играет большую роль, поскольку Кадан на данный момент является одним из самых известных украинских художников в мире.

Кроме того, наши стипендиаты участвовали в реставрации монументальных объектов в Восточной Европе. Среди них были также особенно важные для поляков объекты, которые считаются частью и нашего наследия. Участники программы были частью польско-украинских групп реставраторов, которые реставрировали надгробия на Лычаковском кладбище и восстанавливали стенопись в знаменитой Армянской церкви во Львове. Наши стипендиаты также создали «aGRAFka Studio», которая занимается дизайном книг. Их работы действительно востребованы в Украине — в настоящее время они сотрудничают с львовским издательством «Старого лева».

А как обстоят дела с литературой?

Именно в этой сфере можно сказать, что мы имеем дело с конкретным «продуктом». Особенно хочется отметить переводы польских книг. Gaude Polonia поспособствовала тому, что многие современные польские книги издаются в Украине. Это не является исключительно нашей заслугой, поскольку в этой сфере очень активно работает также Институт книги. Один из наших стипендиатов — Олесь Герасим — позволил украинскую читателю познакомиться с такими произведениями, как «Беседы с палачом» Казимежа Мочарского, «Эскизы пером» Анджея Бобковского и «Другой мир» Густава Херлинга-Грудзинского. Александ Ирванец перевел драматургическое наследия Януша Гловацкого. Александр Бойченко — Тадеуша Боровского и Марка Хласко, Андрей Бондар — Славомира Мрожека, Андрей Павлишин — Збигнева Херберта, Марианна Кияновская — Юлиана Тувима и Болеслава Лесьмяна, Наталка Рымска — Анджея Хцюка.

Это были первые украинские переводы произведений этих авторов?

В большинстве случаев — да. Особенно, нас удивило то, что никто ранее не переводил Густава Херлинга-Грудзинского. Кроме того, наши стипендиаты занимаются переводом современных польских репортажей. Например, Андрей Бондар перевел особенно важную в контексте польско-украинских отношений книгу Витольда Шабловского под названием «Праведные предатели» («Sprawiedliwi zdrajcy», укр. — «Кулемети й вишні. Історії про добрих людей з Волині»).

Украинские издатели охотно публикуют польских авторов в украинском переводе?

Сразу должна сказать, что украинские издатели не соглашаются публиковать того или иного автора только потому, что польские организации или институты предоставляют им финансовую помощь — каждый на рынке считает свои деньги. Стоит учитывать, что издатель также должен внести свою долю, чтобы книжка была напечатана, поскольку польская сторона финансирует только перевод и авторские права. В последние годы можно заметить, что украинские переводы польских книг выгодно издавать. Например, так было с книгой «Приключения Томека Вильмовского».

Такие переводы пользуются популярностью?

Да. Добавлю, что значительную роль играет и личность переводчика. Если кто-то увидит, например, книгу Чеслава Милоша в переводе Сергея Жадана, то купит ее не только потому, что это Милош, но и потому, что это Жадан.

Благодаря нашим стипендиатом украинская интеллигенция познакомилась с творчеством большего количества польских деятелей. Сейчас уже трудно даже представить, что украинский интеллигент не знает, кто такие Витольд Гомбрович, Чеслав Милош или Тадеуш Боровский, и почему они были великими поэтами и писателями.

Вы привели пример книги Шабловского, поэтому возникает вопрос: насколько Gaude Polonia стремится к совместной работе над трудными темами, такими, как Волынская трагедия?

У разных программ — разные цели. Это не является частью нашей миссии, поскольку мы занимаемся исключительно культурой. Участниками нашей программы — это писатели, художники, переводчики и реставраторы. Я думаю, что этим вопросом должны заниматься организаций, которые поддерживают и финансируют ученых по обе стороны границы.

Если речь идет об антипольской акции ОУН-УПА на Волыни и в Восточной Галиции, то мне кажется, что главная проблема заключается в том, что поляки и украинцы по-разному воспринимают эти события. То, что является важным событием в польской истории, не играет столь же весомой роли в украинской истории. ХХ век для украинцев был настолько полон трагическими событиями и опытом, что в этом всем трагедия поляков на Волыни и Галиции просто теряется. С другой стороны, если говорить об исторических исследованиях, то украинская сторона уделяет этому вопросу недостаточно внимания. Раньше существовала правительственная комиссия по изучению деятельности ОУН-УПА под руководством профессора Станислава Кульчицкого. Благодаря работе этой комиссии появились основные труды украинских историков, посвященные этой теме, в том числе и работа Игоря Ильюшина. Сейчас же все, что появлялось, является скорее пропагандисткой или же популярной литературой. Остается еще один аспект: поскольку антипольская акция на Волыни и в Восточной Галиции, а точнее ее современная интерпретация, стала причиной кризиса в польско-украинских отношениях, то для украинских историков эта тема перестала быть исторической, а стала исключительно политической, что абсолютно не способствует появлению новых научных исследований.